Словно обалдевшая от шального артобстрела, который ураганом промчался по передовой, перед глазами Пашани затрепетала пожухлая, рыжевато-серая травинка, зацепившаяся за камешек. Затаив дыхание, он наблюдал за её размеренным нескончаемым танцем. Жизнь, несмотря, на свою скоротечность и непредсказуемость, скрутив в крепкий жгут натянувшиеся нервы, продолжалась. Стараясь почувствовать запах, исходящий от травинки, Пашаня шумно потянул носом. Однако, вместо приятного растительного запаха, почуял острый запах гари, и щекочущий запах сырой земли.

- Тьфу, ты, - сплюнул досадливо Пашаня.
Сырая земля напомнила о том, как близко от неё он находится. Присыплет следующим взрывом, и даже хоронить не нужно будет. При этой мысли, Пашаня неприязненно поёжился, сдунул травинку с камня, и перевернулся на спину. Перед глазами проплывала чёрная копоть дыма, а выше, в невообразимой голубизне неба, паслись кудрявые барашки белёсых облаков. Как будто, нет им никакого дела до того, что происходит здесь, на земле. Что значит для облаков война? Они не только живут в другом измерении пространства, но и в других временных координатах. И ему так захотелось туда, в высоту, где кажется даже время течёт по другому, нет неприятной свистящей тишины. Что общего могут с войной облака иметь? Хотя, могут. Копоть, хищно обволакивающая окрестности, порою добирается и до них. И тогда облака, тяжёлые, и грязно-серые, сердито нависают над головами тех, кто нарушает шаткое равновесие атмосферы.
Где-то неподалеку вздыбилась земля, и заставила Пашаню шустро перевернуться на живот. Он приник к земле, которая одновременно казалась спасительницей, и ненасытным чудовищем, без устали поглощавшим десятки, сотни тысяч ровесников.
Страха нет. За три месяца пребывания на передовой Пашаня успел привыкнуть и к обстрелам, и к смерти. Да, и к смерти тоже. Это, несмотря на то, что поначалу казалось, что именно его минует доля сия. Но со временем пришло понимание неизбежности смерти, и полного равнодушия к ней. Сейчас или позже, всё равно. Главное, чтобы Победа была наша. Хотя иначе и быть не может. Не удастся фашистской сволочи поработить советский народ. За это и погибнуть не жалко.
А если повезёт? Может, и повезёт. Везёт же капитану Бортникову. С самого начала войны ни одной царапины не получил. А ведь не сидится ему, в самое пекло лезет. И, как заговорённый. А Колян? Совсем без башки парень. Первым в атаку кидается. И тоже всего пару раз касательными получил. Смелого и пуля боится. Но это редкость. Некоторых уже в первый день прибытия на фронт смерть забрала с собой.
Так, ещё пару залпов фрицы дадут, и передышка. Потом на позиции полезут. Это не впервой. Подавятся. Уже пятый день так прут. И без толку. Батальон хоть и поредел, но держится. А завтра подкрепление прислать обещали. Так что, тщетно жилятся.
Пашаня чуть приподнял голову, и в лицо будто брызнуло чем-то. Земля за спиной вздрогнула, как от удара молота. Пашаня съёжился в ожидании взрыва, но ничего не последовало.
Он удивлённо глянул за спину, и окостенел от страха. Буквально в трёх метрах сзади из земли торчит хвостовик мины и шипит. Взорвётся-не взорвётся? И спрятаться некуда. Если взорвётся, народ будет праздновать День Победы без него. А если не взорвётся… Чего уж там. Скажут, в рубашке родился.
А может, и не скажут. Велика заслуга! Вот Колян позавчера кинулся навстречу танку со связкой гранат, а Савелий этот танк из противотанкового ружья подбил. Вот это, действительно, в рубашке родился. Правда, Бортников ему потом нашпынял. Неча, вроде, без толку под танки лезть, когда есть чем обороняться.
Ну, а с миной то что? В любое мгновение взорваться может, а Пашаня, как парализованный, застыл на одном месте. Уже десять раз мог через бруствер перевалиться, укрыться от мины. Но что-то его удерживает, не даёт сдвинуться с места. С досадой он почувствовал, что обмочился, а мина всё шипит и шипит. Вот по её корпусу пошли огненные разводы. Сейчас взорвётся. Пашаня с ужасом понял, что это конец.
Но мина будто издевается, будто бы сама не хочет умирать, и судорожно цепляется за жизнь. Почему она не взрывается? Или высшая сила даёт время, чтобы спастись? Так, какого чёрта он тут валяется? Пашаня резко перекинул тело через бруствер, и прижался к земле. Бруствер сильно тряхнуло. Мина взорвалась.
Пашаня дождался, пока комки вздыбленной земли усеют поверхность вокруг, и переметнулся обратно. Вся позиция густо посечена осколками. Ему здорово повезло, что мина долго «раздумывала», прежде, чем взорваться. Рядом возник капитан Бортников.
- Живой?
- Живой!
- Резкий ты, однако.
Пашаня пожал плечами:
- Повезло, товарищ капитан. Мина сразу не взорвалась.
Капитан Бортников недоумённо почесал подбородок.
- Не понял.
Пашаня снова пожал плечами:
- Не знаю почему, но она после удара о землю, секунд через десять только взорвалась.
- Н-да, - озадаченно покачал головой капитан Бортников. - Это у тебя шок. Пройдёт. Между прочим, я рядом был. Всё видел. Сразу твоя мина взорвалась. Одного не пойму. Как ты заранее сумел почувствовать, что она туда попадёт, и вовремя через бруствер успел сигануть?
У Пашани сразу же вспотела спина. Как же так? Он ведь ясно видел застывшие огненные разводы на корпусе мины перед взрывом. Не могла она сразу взорваться. А может? Пашаня подозрительно глянул на Бортникова, и ему показалось, что сама смерть издевательски подмигнула из-за плеча капитана.

1991